Вследствие некомпетентности царской бюрократии и желания евреев избежать учета в фискальных целях, у нас нет точных статистических данных о жизни евреев в Российской империи до 1897 года, когда была проведена первая всеимперская перепись населения. По лучшим оценкам, еврейское население на момент раздела Польши составляло около 1 миллиона человек, и эта цифра увеличится в пять раз к концу XIX века.

Официальная (хотя и неточная) цифра переписи 1897 года составила 5 198 401 евреев, проживавших в Российской империи, включая конгрессную Польшу — чуть более 4 процентов всего населения. К этому числу следует прибавить почти 3 миллиона евреев, эмигрировавших из Российской империи на Запад в период с 1870-х по 1917 год. Таким образом, с 1772 по 1917 год еврейское население этой территории выросло более чем в восемь раз — колоссальный рост, намного превышающий рост нееврейского населения империи. Ученые объясняют этот огромный рост резким снижением уровня младенческой смертности, но пока никто не смог объяснить, почему уровень младенческой смертности среди евреев так резко снизился в этот период.

В любом случае, эта демографическая реальность российского еврейства, усугубленная политической реальностью, которая вынуждала большинство евреев жить в экономически ограниченной зоне Палестинского поселения, имела далеко идущие социальные и экономические последствия. Во-первых, по мере того как число евреев, проживавших в традиционных районах расселения, увеличивалось в геометрической прогрессии, значительное число евреев начало мигрировать в другие открытые для них части Российской империи — сначала в основном на юго-запад, и особенно в Одессу. В то же время, по мере того, как автономия Царства Польского уменьшалась и практически сошла на нет в последние десятилетия девятнадцатого века, и, следовательно, бывшая конгрессовая Польша была практически формально включена в состав Палеи расселения, сотни тысяч евреев переехали в более экономически развитые бывшие польские губернии в рамках так называемого «нашествия литваков». Евреи в большом количестве также пытались поселиться за пределами Палеи, легально или нет.Все эти миграции были частью всеобъемлющего процесса урбанизации, когда сотни тысяч, а затем миллионы евреев переезжали из деревень в города, из городов в поселки, а затем во все более крупные города. Эта миграция отражала не только демографический рост и потребность в рабочих местах, но и экономические изменения в Российской империи, особенно в ее западных пограничных районах. Там освобождение крепостных, введение железных дорог и мимолетные попытки индустриализации, финансируемой правительством, постепенно вытеснили и практически уничтожили традиционную рыночную экономику. Таким образом, огромное количество евреев, чьи средства к существованию на протяжении веков были основаны на предоставлении товаров и услуг крестьянству на городских рынках, теперь были вынуждены искать альтернативные источники дохода. Большое количество евреев, включая молодых женщин, стали работать на небольших фабриках и в мастерских, а владельцы этих фабрик и мастерских присоединились к растущему числу российских евреев, занимавшихся «белыми воротничками».

К концу имперского периода социальная стратификация евреев в Российской империи резко изменилась: хотя подавляющее большинство евреев по-прежнему относилось к низшему среднему классу, они все больше и больше беднели; некоторые евреи вошли в промышленный рабочий класс (хотя масштабы масштабной индустриализации оставались очень незначительными); значительное число евреев вошло в процветающий средний класс и даже в высший средний класс. Незначительное число чрезвычайно богатых евреев стали дворянами. Их дворянские патенты почти всегда выдавались немецкими княжествами и ратифицировались российским государством.Крошечный еврейский высший класс и более многочисленные, но все еще относительно немногочисленные средние классы были практически не вовлечены в последнее, если не самое известное, миграционное движение российского еврейства — эмиграцию на Запад, и особенно в Соединенные Штаты. Хотя народное воображение продолжает связывать эту эмиграцию исключительно с погромами против евреев в 1881-1882 годах, демографические и экономические историки уже несколько десятилетий утверждают, что эмиграционное движение предшествовало погромам и отражало, как и все массовые миграционные движения, социальные и экономические, а не политические факторы. Еврейский демографический взрыв был усугублен серией неурожаев, голодом и спадами в российской экономике, которые заставили миллионы других жителей империи, не являвшихся евреями, искать решение своих экономических проблем за пределами России. Формально эмиграция была незаконной по российскому законодательству, но правительство в основном закрывало глаза, а иногда и поощряло эмиграцию, которая медленно началась в конце 1860-х годов, набрала значительные обороты в 1870-х годах, а затем достигла массовых масштабов в 1880 и начале 1881 года, до начала первых погромов весной того года.

Несомненно, погромы послужили толчком к эмиграционной лихорадке, и в течение следующих 33 лет около 3 миллионов евреев покинули Российскую империю, в основном в Америку, а также в Англию, Францию и другие регионы Запада — а также небольшое количество в Палестину, связанное с сионистским движением. Демографы и историки до сих пор пытаются разобраться в огромном количестве данных об этих эмигрантах, чтобы определить их географические, экономические, социальные и религиозные характеристики. Согласно современным исследованиям, самые первые волны российских еврейских эмигрантов на Запад, по-видимому, были непропорционально велики из северных провинций Палеи (которые, кстати, не пострадали от погромов, сконцентрированных на юге) и были мужчинами трудоспособного возраста; многие, по-видимому, сначала переезжали внутри страны, из районов с меньшим населением в районы с большим, и выбирали эмиграцию, когда этот вариант не срабатывал. Поскольку раввинские лидеры российского еврейства категорически выступали против эмиграции в Америку или Палестину, эмигранты, по-видимому, также были менее привержены традиционному иудаизму.

Все эти характеристики будут меняться в течение десятилетий, по мере того как эта массовая миграция, как и все массовые миграции, превращалась из первоначальной основной группы во все более широкие круги российских евреев. Верным представляется то, что в отличие от других эмигрантов из Российской империи, к эмиграции, целью которой было постоянное переселение, в конечном итоге присоединился больший процент женщин, детей и пожилых людей. Наиболее важным, хотя и малозаметным элементом истории массовой эмиграции российских евреев является то, что она составила лишь одну треть еврейского населения империи — другими словами, две трети российских евреев остались дома.